Сожаление о несбывшемся

6 часов спустя...

       Последний пробный запуск. Великолепно, все работает так, как оно и задумывалось. Ник закрыл окно программы и устало откинулся в кресле.
       Подарок был готов. Это был отличный вирус. Вирус, отличный от всех вирусов, известных на сегодня антивирусным лабораториям. И он работал, действительно работал, в чем Ник мог убедиться, в очередной раз его тестируя. Потоки и потоки воспоминаний, выраженных в графическом виде и запакованных в 25-ый кадр, вызывали в мозгу состояние крайней подавленности и сожаления о несбывшемся. Одновременно они же вызывали и чувство наивысшего наслаждения, когда касались его мыслей о ней. Снова и снова Ник тестировал свое творение, с каждым разом все больше убеждаясь, что все работает именно так, как это и задумывалось. Подобному решению по использованию 25-го кадра уже много лет, но по сей день против него не смогли ничего придумать. Словом, подарок готов.

       "Итак, милая, теперь я скажу тебе все то, что думаю, что вижу, о чем мечтаю. И ты поймешь, что ты, именно ты -- причина того, что со мной сейчас творится. Разбудила во мне пожар страсти и желания, заливаемый потоками слез, с трудом сдерживаемых в глазах, и задуваемый вихрем депрессии, вызываемой тогда, когда я не могу достучаться до тебя. Ты увидишь мою любовь, прочувствуешь мои чувства, услышишь мои мысли. Весь я - к твоему проницательному взору. Смотри на меня, чувствуй меня, люби меня".

       В динамиках компьютера громко звучала музыка, когда почтовая программа Ника отсылала довольно увесистый файл адресату.

       Knock-knock-knocking on the heaven's door...

       В душе не оставалось уже ничего. Все было выплеснуто в строки письма и в код программы. Все без остатка. Отчего-то Ник почувствовал даже некоторое облегчение, когда закончил работу. Состояние было крайне необычным, было такое ощущение, что все те переживания, которые он зашил в 25-ый кадр, покинули его, оставив в душе гадкое пустое пространство. Без следа исчезли все страхи, удовольствия или недопонимания, которые вот уже несколько месяцев терзали молодого человека. Испарились как негативные эмоции, так и приятные воспоминания. Пустота, зияющая пустота там, где еще совсем недавно клокотало варево скрываемых мыслей и нескрываемых чувств.

       "Бог ты мой, что же я наделал?" -- спросил сам себя Ник, равнодушно глядя на содержимое папки "Sent" в почтовой программе.

4 часа спустя...

       Раздеваясь и снимая кроссовки, Инна вдруг почувствовала что-то, ранее никогда не испытываемое ею. Ощущения были не то, чтобы неприятные, скорее тревожные. Возникало такое ощущение, что пришло неожиданное знание, которое, правда, еще только стоило открыть для себя.
       "Странно как-то", -- подумала она, - "Может что-то случилось, может ей что-то хочет сказать Ник?"
       На ходу снимая свитер, Инна прошла в комнату, большим пальцем правой ноги включила компьютер и уселась в кресле, поджав ноги. Пытаясь разобраться в нахлынувших на нее ощущениях, она терпеливо ждала, когда загрузиться компьютер.
       Ничего не получалось в осознании происходящего, не хватало какого-то ключика, кусочка мозаики, который прояснил бы картину.
       Windows пискнула, сообщая хозяйке, что компьютер готов к работе. Первым делом Инна зашла в Сеть, включила аську и почтовую программу, ответила не несколько офлайн мессаг и получила почту. Письмо было всего одно и к нему было прикреплен какой-то текстовый документ. Девушка поближе придвинула кресло к экрану и начала читать письмо.

       "Привет Ангелам!
       Инна, как ты уже догадалась, это я, Ник. Знаешь, я много думал в последнее время о нас с тобой и не могу сказать, что все мои раздумья -- исключительно позитивные. Признайся себе, что хватало в наших отношениях как хорошего, так и плохого. Но не это важно. Суть в другом.
       Помнишь, я обещал тебе больше не писать писем, которые могу хоть как-то расстроить тебя? Так вот, я держу это обещание. Поэтому посылаю тебе несколько своих сокровенных мыслей, записанных сегодня ночью. Они все -- исключительно хорошие и не расстроят тебя никак. Когда обычно, они довольно пространны, потому и пришлось заносить их в отдельный документ. Когда будешь читать, обрати внимание на то, КАК написано, а не ЧТО, ОК?
       Словом, читай. Я жду твоей реакции.
       Да снизойдет на тебя Небесное счастье!
       Твой Ник."

       Инна была любопытной девушкой, поэтому просто не могла устоять от соблазна и просмотреть, что такого написал Ник, чего она еще не знает сама. И хотя что-то в душе ей говорило, что открывать документ нет нужды. Она все же запустила Word, и принялась читать. Письмо действительно было большим, целых 12 страниц.

Полчаса спустя...

       Тряхнув головой, Инна оторвалась от экрана. Почему-то она была твердо уверена, что все прочитанное -- истина в последней инстанции. Хотя прочитанное ли?
       Девушка так явственно погрузилась в мысли Ника, так четко представляла себе его чувства и эмоции, что возникало такое состояние, словно она посмотрела в его глаза, в которых отражался весь его внутренний мир. Вдруг, Инна схватилась за голову. Виски терзала нестерпимая боль, в глазах меркло, и Инна поняла, что она теряет сознание. Падая на ковер, девушка все же успела зацепить рукой что-то на столе, что не преминуло с грохотом упасть на пол. Но этого грохота Инна уже не слышала.

Два часа спустя...

       -- Инна, как ты? Очнись, Инн, ну прошу тебя! -- раздался знакомый голос.
       -- Мама?
       -- Ну, слава Богу. Инночка, что случилось?
       -- Ммм... Не знаю... Похоже, я просто перегрелась сегодня. Надо было оставить дома свитер...

       Инна открыла глаза и осознала, что лежит на кровати, а рядом с ней сидит мама и что-то лопочет. Но это было неважно, совершенно неважно. Она встала с кровати, сделал знак матери, что помощь не нужна, и направилась в ванную. Словно кукла, на негнущихся ногах Инна дошла до ванной, когда знание вторглось в ее мозг. Тысячи раскаленных иголок били в каждую клеточку серого вещества, вызывая непереносимую муку понимания.
       Когда кратковременная боль отпустила, Инна засмеялась и продолжала смеяться до тех пор, пока озабоченная ненормальным поведением дочки мама снова не уложила ее в кровать и положила ей на голову смоченное холодной водой полотенце.

* * *

       Ник меланхолично наблюдал за картинкой на мониторе. Коллаж, созданный им самим буквально на днях, не приносил ни малейшего удовлетворения и абсолютно никаких чувств. Словно и не Инна изображена на фотографии, а абсолютно незнакомая девушка. Симпатичная, но не более того. Худощавая, может быть даже слишком. С каскадом волос, падающих на плечи. Но совершенно чужая.

       Что я сделал не так? Неужели я убил это в себе? Что я сделал не так?

       Парень знал, что раньше любил ее. Что любое упоминание о ней вызывало у него бурю чувств. А теперь? Теперь ничего. Зияющая пустота в душе на том месте, где раньше была эта девушка.
       Не осталось ровным счетом никакого чувства, только голое, ничем не прикрытое сожаление. Сожаление о несбывшемся. Можно было бы заплакать от горя, но чувств, вызывающих слезы, тоже не было. Ровным счетом ничего. Ни к Инне, ни к Елене, его первой любви. Ничего. Голый разум и обрывки кода на ассемблере. Очередной раз кивнув каким-то своим мыслям, Ник устало поднялся из-за монитора и побрел в кухню раздобыть что-нибудь поесть.

* * *

       Инна была счастлива. По-настоящему и полностью. Чувство всесторонней заполненности не исчезало, в душе было светло и уютно. А главное, там был он. Весь, без остатка. Его мысли, чувства, эмоции. Она понимала теперь все его давешние недомолвки, видела все его желания, чувствовала его любовь. Но все это было теперь в ней. Без остатка. И его физическое тело теперь не играло никакой роли. Зачем ей какая-то физическая оболочка, когда она несет его в себе?
       Топая на кухню, Инна сказала себе, что теперь было бы неплохо позвонить Нику и сообщить ему то, что должна была сообщить уже давно, но все никак не хватало духу. Что человеческое тело -- вторично. И теперь ей нет необходимости с ним встречаться или общаться. Она все равно несет его в себе.

* * *

       Ник не стал брать трубку, хотя определитель номера и кричал на всю квартиру номер ее телефона.
       Зачем говорить о чем-то с тем, к кому не осталось никаких чувств, включая даже чувство простого желания общаться?