Каталог текстовКартотека авторов В начало

31 февраля

Максим Моторный

       Утро выдалось ярким. Солнце сияло в каждой снежинке, тысячи которых лениво падали на хрустящий под ногами белый ковер. Утопая в нем иногда по колено, я пробирался к трамвайной остановке, а в голове вертелось все одно и то же.
       Разбудили меня, как обычно, мои наручные электронные часы, валявшиеся на подоконнике под разрисованным инеем окном. Тычком пальца я выключил будильник и по привычке посмотрел на дату. На табло черные черточки складывались в надпись "31-02".
       -- Китайский ширпотреб, - ухмыльнулся я. - Неужели нельзя запрограммировать, что в феврале двадцать девять дней максимум!
       Шуруя щеткой по зубам, я задумался над этой проблемкой. Раз в четыре года в феврале месяце двадцать девять дней, кроме тех лет, которые заканчиваются на два нуля и число сотен их не делится на четыре нацело. Все это элементарно закодировать, но есть одна мелочь. В моих часах не предусмотрена индикация года. То есть, они не способны определить - високосный год или нет. Что же тогда? Очевидно, что невисокосных лет в три раза больше. То есть, остается только определить, чтобы после двадцать восьмого февраля часы устанавливали первое марта. Ошибка в дате будет возникать нечасто - разок за четыре годика, что гораздо больше, чем весь срок службы батарей, при замене которых приходится выставлять все заново - и дату, и время. Все.
       Удовлетворенный таким решением, я вытерся полотенцем и вышел из ванной. В коридоре, наспех красясь, собиралась на работу моя мать. Здесь-то меня и осенило. Да, этот год был високосным, но вчера, когда я смотрел на дату, я не заметил ничего необычного. То есть, я хочу сказать, что если сегодня часы показывают тридцать первое, то вчера они показывали тридцатое! Что-то я такого не помню.
       -- Ма, какое сегодня число? - спросил я, ожидая выяснить, не пропустил ли я первого дня весны, а, значит и возможности подарить моей Катюше какую-нибудь приятную мелочь. Девушка есть девушка - может и обидеться за отсутствие внимания.
       -- Тридцать первое, - ответила мать, - завтрак уже на столе, ешь, пока не остыл. Все, пока, я спешу! - и хлопнула дверью.
       -- Какое-какое? - спросил я уже у закрытой двери.
       Дверь молчала. Молчал и я. Затем в голову мне закралась гениальная мысль. В кухне над столом висит календарь. Отрывной, типографский, со временем заката и восхода луны и солнца. Мгновенье спустя я уже стоял перед ним, боясь возвести на него глаза. Затем я решился...
       Две цифры - три и один. Под ними - "февраля". Сто семьдесят пять лет со дня рождения Суль Ния - великого китайского мудреца и философа. На обратной стороне - рецепт клубничного пирога из законсервированных ягод. Я засопел от натуги.
       И кинулся к мусорному ведру. Оно было пустым - наверное, с утра его вынесла мама. Перспектива найти вчерашний листок отпадала.
       "Интересная шутка", - думал я, разгребая снег перед собой. Я пробрался, наконец, к остановке. Подошел трамвай, изукрашенный морозом, словно пасхальное яйцо. В салоне было тепло и свободно. Я опустился на пластиковое сиденье и поставил дипломат себе на колени.
       -- Расплачиваемся за проезд, - прозвучал за спиной голос кондуктора. - Что у вас за проезд, молодой человек?
       -- Проездной, - автоматически брякнул я.
       И тут же подумал: "Какой к черту проездной! Месяц-то кончился!"
       -- Предъявите, пожалуйста.
       Деваться было некуда. С нехорошим предчувствием я полез в карман куртки. Если возмутится, что показываю ему просроченный проездной, то будет весьма неприятно выслушивать мораль на тему лжи сотрудникам транспорта, находящимся на работе. А если не возмутится, то и того хуже.
       Я развернул свой студенческий, внутрь которого был вложен синенький проездной на февраль месяц, и услышал: "Хорошо. Спасибо". Сердце мое екнуло и запрыгало в груди.
       -- Чего хорошо-то?! - чуть было не заорал я кондуктору вслед, но вовремя сдержался, так как не был уверен, рассмотрел ли он мой билет или отвернулся, как только я вытащил студенческий.
       У дверей института я встретил Катю.
       -- Здравствуй, Катенька! Здравствуй, милая, - прошептал я ей, незаметно подойдя сзади.
       Она обернулась и, вместо приветствия, поцеловала меня. Ее губы были мягкими, и перед этим мягким теплом вмиг отступили все заботы. Я даже усомнился в глупом утреннем происшествии, и понял, что мне нечего подарить ей в этот снежный весенний день.
       -- Вьюжный выдался февраль, - сказала она, оторвавшись от моих губ.
       Я сглотнул комок в горле.
       -- Ага, - сипло прошептал я в ответ.
       -- Идем, - она схватила меня под локоть и потащила в аудиторию.
       В кабинете царила непонятная суета. Я поймал вечно спешащего Серегу и спросил его, что случилось.
       -- Ты что, не в курсе?! - задыхаясь от бега, выпалил он. - Деканат устраивает контрольный срез по "вышке", - и он помчался куда-то дальше.
       Екатерина вывалила на стол толстый том Пикунова и принялась его листать. Я сел и стал просто ждать начала урока.
       Вошел наш седовласый лектор и велел приготовить нам двойные листочки.
       -- Подпишите их, как обычно, - сказал он, - и поставьте дату. Сегодня, - он поднял рукав, чтобы посмотреть на свои часы, - тридцать первое февраля, - произнес он буднично.
       Катя уже давно поставила "31-02-24" и сидела, устремив взгляд на доску. Я обернулся. У Наташи на листе я заметил только одно слово "февраль" и не стал смотреть дальше. Добил меня Серега, который, высунув от старания набок кончик языка, выводил каллиграфическим почерком число тридцать один.
       Я вскочил во весь рост, не чуя себя от бешенства.
       -- Да вы что, с ума, что ли, все посходили, - дурным голосом завопил я, - какое к дьяволу тридцать первое февраля?! В феврале только двадцать девять дней!!
       Катя испуганно смотрела на меня снизу. Федор Семенович удивленно хмурил густые брови. Больше я ничего не помню.

       В кабинете у психолога было очень уютно: мягкий диван, зеленые шторы на окнах, его спокойный бас - вся обстановка очень расслабляла.
       -- Итак, - сказал он, - давайте уточним. Вы уверяете, что в месяце не может быть тридцати одного дня?
       -- Нет, почему же, - возразил я, - в январе, марте - пожалуйста, но не в феврале же!
       -- А сколько должно быть в феврале? - вкрадчиво поинтересовался он.
       -- Двадцать восемь или двадцать девять.
       -- Или?
       -- Ну, високосные годы, там...
       -- Какие?
       -- Високосные. Високосным называется год, который нацело делится... - я спохватился, подумав, какой же нонсенс происходит. Я объясняю мужику, лет на тридцать старше меня, что такое високосный год. Бред!
       -- Продолжайте, что же вы остановились. Это весьма интересно.
       -- Интересно?! -вспылил я. - Если бы мне вчера сказали, что кому-то будет интересно слушать, что в апреле тридцать дней, а в октябре тридцать один, то я бы рассмеялся ему в лицо, - я заставил себя успокоиться и откинулся на спинку.
       -- Тридцать? - недоуменно переспросил он. - Вы же говорили...
       -- Ничего я не говорил, - отрезал я, - и впредь не скажу по этому поводу.
       Психолог пригласил в кабинет мою мать. Она вошла и посмотрела на меня печальными серыми глазами.
       -- Все в порядке, ма, - сказал я.
       -- Ничего страшного, - добавил психолог. - Легкий стресс, переутомление. Дезориентация во времени у мальчика отсутствует. Что же касается недоразумения насчет дат, то здесь, возможно, сказалась институтская нагрузка. Вероятно, мальчик любит читать фантастику?
       -- Не оторвешь! - согласилась мать.
       -- Вот! - веско сказал он. - Это могло отразиться на не устоявшейся психике. В целом же, все нормально. Ему нужен небольшой отдых.
       Я с интересом слушал всю эту ахинею о своей не устоявшейся психике, а затем деловито произнес:
       -- Так может, кто мне расскажет, почему в мартобре сорок шесть с четвертью дней, а в июрле только три и семь в периоде?
       -- С удовольствием, - сказал психолог. - А вы наведаетесь ко мне через полгода.
       Я поднялся с дивана.
       -- Обязательно, - ответила ему моя мать.

       На опушке леса пылал костер. Ввосьмером в сгустившейся тьме мы сидели вокруг него и пили - кто чай из термосов, а кто - "Черниговское" из темных бутылок. Из колонок приемника, настроенного на эфэмовскую станцию, тихо сочилась мелодия.
       -- Что было дальше, солнышко? - спросила меня Катя.
       В общем-то, мне не хотелось ничего рассказывать, но от "солнышка" и ее рук, обнимавших меня, я разомлел, и, закрыв глаза, продолжил.
       -- Так сколько дней в году? - мягко спросил меня психолог.
       -- Триста семьдесят два, - ответил я.
       -- А в тех, число которых делится на четыре?
       -- Триста семьдесят два.
       -- А в...
       -- В любом году одинаково, - перебил я его.
       -- А сколько дней в месяце?
       -- Тридцать один, - покорно сказал я.
       -- И в феврале? - коварно спросил психолог.
       -- И в феврале, - обречено согласился я.
       -- Хорошо, - кивнул он. - А теперь скажите, вы во все это верите?
       -- Да ни хрена подобного! - облегченно воскликнул я.
       Я открыл глаза и оглядел лица своих друзей, озаренные пламенем костра. Они улыбались. Катя притянула меня к себе и поцеловала.
       В приемнике зазвучали тоны точного времени.
       -- В Киеве полночь, - сказали динамики, - вы слушаете "Русское Радио".
       Я осторожно взял Катю за руку и коснулся губами ее ладони. На ее запястье в свете луны сверкали серебряные часики, циферблат которых был пронумерован от одного до десяти часов. Прижмурившись, я разглядывал их с наслаждением умалишенного.
       -- Что-то не так, дорогой? - прошептала мне на ухо Катя.
       -- Все хорошо, - ответил я.
       А сам подумал, что за полгода можно привыкнуть к чему угодно. Даже к тому, что солнце встает на севере.
       Ведь какая, в конце концов, разница?..




6 августа 1999 г.

       Текст, который вы только что прочитали, еще не имеет аннотации. Если вы хотите, вы можете предложить свой вариант, тем самым облегчив выбор предмета чтения другим читателям.

Отзывы читателей
       Ай хорошо! Ай молодца! Особенно приятно было после прочтения взглянуть на банер, крутящийся снизу от текста, на коем большими красными буквами значилось: "26 ЧАСОВ В СУТКИ" :). А вообще очень приятно, неожиданная развязка.
Алексей,
16 марта 2001 г.

Добавить свой отзыв Просмотреть все отзывы >>
Письмо web-мастеруАвторские права Наверх страницыОтправить ссылку другу
Hosted by uCoz