Брешь

Студент

       Глубокая ночь... Темный переулок... В самом центре горит единственный фонарь, из последних сил освещая жалкий участок разбитого, полного выбоин, заполненных отвратительно пахнущей массой, асфальта обочины и несколько наполовину раздробленных каменных плит, некогда бывших бордюром. Все вокруг производило гнетущее впечатление на случайного прохожего, которого злой рок завел в это практически забытое людьми место.
       Неожиданно какой-то молодой человек уверенным шагом прорвал тонкую, необычно четкую границу света и тьмы и остановился точно посередине освещенного участка. На вид ему было лет двадцать. Черноволосый, худощавый. Он был одет в черный халат с редкими белыми вкраплениями и странные остроносые, с шутовски загнутыми кверху носками, туфли. Быстро глянув на часы, которые стягивали своим ремешком его левое запястье, он тем же шагом быстро достиг края освещенного круга и канул в только что так неохотно выпустившую его тьму.
       -- Эй, пацан, -- разорвал тишину чей-то громкий гнусавый голос, многократно отражаясь от стен заброшенных полуразрушенных домов.
       Еще секунду круг света был пуст, но вот из темноты возник все тот же юноша и, дойдя до его центра, остановился. Вслед за ним на свет вышли два парня. Они шли прямо на юношу, но тот даже не шелохнулся, лишь молча созерцая эту пару, которую любитель определенности с чувством полной уверенности назвал бы "очень плохие".
       Оба были одеты в продранные джинсовые двойки. Голову одного из них венчал классический "панковский" тонкий высокий полумесяц ярко красных волос, протянувшийся от затылка до лба. Голова у второго была совсем лысой, но он нашел другой способ отличиться, вытатуировав на лбу надпись, при взгляде на которую тому, у кого еще остались какие-то сомнения касающиеся его намерениях, становилось все предельно ясно. Надпись гласила: "I HATE ALL & EVERYONE!" (с англ. "Я НЕНАВИЖУ ВСЕХ И КАЖДОГО!").
       -- Пацан, закурить не найдется? -- сказал знакомым гнусавым голосом "ненавидящий всех и каждого", приблизившись к юноше на расстояние вытянутой руки, который вместо ответа сделал шаг назад и вновь стал внимательно рассматривать "лысого", иногда поглядывая на второго. В его глазах играло лишь любопытство, во взгляде не было ни малейшего намека на страх. Видимо это очень озадачило "лысого", который явно не привык к такой реакции жертвы.
       -- Пацан! Я к тебе... обращ... обращ... короче: я к тебе говорю! -- смог наконец высказать свою Мысль "лысый". -- У тебя курить шо-та есть?
       От внимания юноши не ускользнуло то, что "панк", засунув руку в правый карман джинсов, вытащил ее уже со сжатой в кулаке "бабочкой" ("бабочка" -- разновидность складного ножа (жарг.)). Проследив за его взглядом, "лысый" широко улыбнулся, довольный "сообразительностью" своего товарища, освободившего его от плена нестандартности складывающейся ситуации.
       -- Могли бы придумать, что-нибудь пооригинальнее "курить шо-та есть?" -- впервые заговорил юноша тихим, спокойным голосом, и... улыбнулся. Такое поведение настолько ошеломило "лысого", что он даже рот раскрыл, а "панк" опустил, поднимаемую для атаки руку, в которой блестел смертоносный метал. Тем временем юноша продолжил: -- "Как пройти в библиотеку?", например. Хотя нет, это уже было... Тогда...
       Тут нервы у "лысого" не выдержали и он, слегка согнувшись, выставив перед собой сжатые кулаки, прыгнул на юношу. "Панк" немедленно последовал его примеру, предварительно размахнувшись рукой с ножом. Но кулак "лысого" и "бабочка" "панка" только всколыхнули воздух на том месте, где только что была голова юноши.
       -- Не советую вам себя так вести, -- раздался за их спинами его голос. -- Пошутили и хватит... А иначе... иначе я здесь останусь в одиночестве, а вы даже не сможете пожалеть о своих действиях.
       Но видимо такая формулировка угрозы была слишком сложной для "лысого", так как он, резко развернувшись и громко выкрикнув какое-то ругательство-пожелание "кому-то куда-то отправиться", снова бросился на юношу. Перед глазами запоздало повернувшегося "панка" предстала картина, мгновенно пригвоздившая его к месту. На краю освещенного круга стоял юноша. Его полусогнутые руки были сложены лодочкой, в нескольких сантиметрах над которой парил небольшой светящийся синий, все время меняющий оттенки, шар. "Панк" оторвал от него завороженный взгляд и неуверенно оглядел посиневшего "лысого", застывшего в неестественной позе, которую проще всего охарактеризовать такими словами, как "почти прыжок", в полуметре от "неправильной жертвы".
       -- Ты тоже хочешь так выглядеть? -- мрачно улыбаясь, сказал юноша и кивнул головой на "лысого", который под действием коварного ветерка уже начал опасно раскачиваться на единственной своей опоре -- носке левой ноги.
       "Панк" сглотнул и отрицательно затряс головой. Юноша внимательно посмотрел на него и разнял ладони. Светящийся шар, оставшийся неподвижно висеть в воздухе, постепенно потускнел и затем, распавшись на тысячи светлячков, исчез.
       -- Ты... этот... э-э-э... пришелец, -- полу утвердительно, полувопросительно произнес приободрившийся "панк", почувствовавший, что его не постигнет участь "лысого". Даже со своим "могучим" интеллектом он смог связать то, что случилось с лысым, и светящийся шар.
       Юноша только улыбнулся в ответ и, повернувшись, спешно растаял во тьме. Разбуженное эхо подхватило его слова:
       -- Надо меньше телевизор смотреть...

* * *

       Светящиеся шары стрелой вспарывали пространство, отделяющее людей от мишеней, которые представляли собой деревянные бруски метр на метр полуметровой толщины. Из центра больших граней расходились разноцветные концентрические круги с проставленными цифрами-очками. Вот очередной шар достиг цели, и падение прожженной мишени заглушает радостный крик удачливого стрелка.
       Саша, тихо приоткрыв дверь, наблюдал за Николаем Андреевичем, медленно ходящим от студента к студенту, ожидая нужного момента, чтобы проскочить незамеченным. Вот преподаватель отвернулся и начал что-то кому-то объяснять, судя по его активной жестикуляции. Саша шире открыл дверь и быстро, как можно более незаметно, проскользнул в образовавшуюся щель. Глянув туда, где секунду назад стоял Николай Андреевич, настроение Саши, приподнятое после встречи с хулиганами-неудачниками, мгновенно испортилось, так как на том месте никого не было, кроме ехидно улыбающегося Витька. На правое плечо легла чья-то рука.
       "Заметил таки", -- мысленно, не без сожаления констатировал Саша.
       -- Александр Николаевич, позвольте узнать у вас, по какой причине вы сегодня опоздали на экзамен? -- строго спросил преподаватель, развернув Сашу лицом к себе.
       -- Меня задержала непредвиденная встреча с двумя дубоцефалами, -- бодро отрапортовал тот.
       -- С кем?
       -- Ну, это я такой термин недавно вычитал (А. Громов "Мягкая посадка"). Означает что-то типа: человек с серьезными проблемами в умственном развитии, -- в том же духе ответил Саша.
       -- Н-да... Вроде бы не врешь. Ладно, иди в четырнадцатую кабинку. Готовься, -- смягчился Александр Николаевич. Затем повернулся и снова пошел к Витьку.
       Когда Саша уже входил в отведенную ему кабинку, его настиг строгий вопрос:
       -- Ты хоть никого не отправил к Верховному ("Отправить к Верховному" -- убить (маг.))?
       -- Нет, конечно... Я его только "морозилкой" накрыл. Я чту Кодекс! -- с искусственным возмущением ответил Саша. И затем, немного подумав, признался: -- Хотя соблазн был...

* * *

       "Обидно. Ну и что из того, что я назвал плазмобол фаерболом, а айсбол -- "морозилкой". Я же поразил все мишени. И как -- в яблочко. А он мне "ты заслужил свою четверку". Обидно", -- думал Саша, возвращаясь домой после экзамена по Магии Шара. Зачетка в кармане брюк "жгла" ногу. "Жаль, что оценка "под печатью". И исправить не удастся", -- мысленно вздохнул он.
       Возвращался домой той же дорогой, что и шел на экзамен, надеясь "разрядиться" на каком-нибудь хулигане. Но ему упорно не везло. Вокруг не было ни души.
       Саше оставалось пройти два квартала, когда он почувствовал какую-то странную вибрацию. Остановился, огляделся. Ничего необычного. И вдруг земля ушла из под ног...

Богатырь

       Конь ступал твердо, чеканя шаг. Копыта с глухим ударом выбивали следы в итак уже утрамбованной почве, поднимая облачка пыли.
       Вокруг вырисовывались удивительные пейзажи. По обе стороны от дороги раскинулись разноцветные покрывала ухоженных полей, уходящих влево и вправо насколько хватало глаз. Лишь иногда вдоль дороги попадались чахлые деревца. Впереди дорога упиралась в казавшуюся неприступной, не пропускающей ни единого лучика света, лесную стену.
       Илья удовлетворенно хмыкнул, любуясь знакомыми местами. Его не пугала видимая мрачность леса. Он уже проезжал здесь раза три и убедился, что чаща не таит никакой опасности (по крайней мере для него)...
       Позади остались десятки верст пройденного пути. И столько же ждало впереди. Спешить было некуда, так что Илья остановил Богатыря и, легко спрыгнув наземь, положил руку на резную рукоять. Ножны нехотя уступили его богатырской силе, отдавая булатный меч, что немного расстроило богатыря. "Давно надо было бы поменять", -- подумал Илья, взяв в свободную руку пустые ножны и внимательно их осматривая. -- "А то, не ровен час, зарубят тати, пока меч доставать буду".
       Окинув взглядом придорожье и выбрав одно из покосившихся деревьев, Илья, размахнувшись и легко перерубив его десятипальцевой толщины ствол, улыбнулся и мягко, с любовью, вложил меч обратно в ножны.
       "Варвар!" -- пронеслось в голове.
       "Сам такой!" -- послал Илья мысленный ответ Богатырю, который недовольно ударил копытом, начисто сравняв ни в чем не повинный холмик.

* * *

       Лес "недовольно" принял в себя всадника "оглушив" зловещей тишиной. Дорога часто петляла, заставляя путника преодолевать в три раза большее расстояние, чем если бы -- по прямой. Вокруг царила полутьма -- солнечные лучи "застревали" в густой кроне деревьев-гигантов, и лишь самые настырные достигали земли.
       -- Тси-и-и-и-и-и... си-и-й... си-и-и-и... -- неожиданно раздались слева от Ильи то ли свистящие, то ли шипящие, звуки. Богатырь остановил коня и прислушался. "А вот и нечисть пожаловала!" -- весело подумал он, соскучившись по потасовкам за время длительного перехода, и сноровисто выпрыгнул из седла, на лету обнажая меч. Рефлексы не подвели.
       -- Тси-и-и-и... кх-кх... -- вновь раздалось сверху.
       Илья определил источник звука -- он доносился с одной из огромных ветвей многовекового дуба-великана. Недолго думая, богатырь убрал меч и, легко подхватив камень несколько пудов весу, швырнул его в предполагаемого противника. Хруст ломаемых веток... глухой удар... удивленный крик... стон... Снова -- хруст ломаемых ветвей, и прямо перед Ильей, изрыгая проклятия, "приземлилось" какое-то существо.
       -- Ты кто? -- спросил богатырь.
       -- Кто я? Кто я?! Я -- Соловей-разбойник! -- ответил надрывной голосок.
       Богатырь не смог сдержать улыбки. Вместо "одноглазого великана" или "четырехрукого двухметрового...", перед ним лежал человечек одного метра росту, с огромным ртом и непропорционально большим животом, делающим его похожим на бочонок. Соловей поднялся и, неуклюже перебирая короткими ножками, подбежал к Илье. Затем резко вдохнул, от чего его живот в раза два увеличился, закрыл глаза и, вложив два пальца в рот, засвистел. Через минуту, выдохнувшись, он вновь открыл глаза и был потрясен... а как же иначе, когда тебе на голову обрушивается богатырский кулак Ильи, который все это время стоял у Соловья за спиной.

* * *

       Еще раз оглядев ряды деревьев поваленных свистом, Илья с уважением поглядел на разбойника, который связанный по рукам и ногам, с тряпкой во рту, безвольно лежал в седельной сумке на правому боку Богатыря.
       Вскочив на коня, Илья продолжил путь.
       Через некоторое время лес остался позади, сменившись зеленью луга, уходящего за горизонт. Солнце в зените, облака строят воздушные крепости на голубом небе.
       -- Лепота-а-а! -- прогремел Илья, подняв глаза к небу и сделав рукой козырек, защищаясь от слепящих лучей.
       -- Хахая, ф ваню, лефоа, -- пропищал сзади мешок.
       Илья обернулся и встретился взглядом с Соловьем, который, выплюнув кляп, вновь недовольно "куда-то отправил" "всю лепоту", не забыв упомянуть богатыря и всех его родственников.
       -- ...Да пошутил я, пошутил! -- мгновенно отреагировал разбойник на надвигающийся кулак. -- Только скажи мне одно: чем я тебя обидел?
       -- Меня обидеть не в твоих силах! А за что я тебя так? -- Илья ткнул пальцем в две шишки, теснящиеся на Соловьином лбу. -- Так это, чтобы не свистел на мирного человека почем зря!
       -- Это ты то мирный? Я себе спал, никого не трогал, а ты... камнем. Только я тебя проучить хотел, в пол силы засвистел, как ты меня по лбу и в мешок. Мирный. Ха!..
       -- Ты еще радуйся, что я тебе голову не снял. Ты на меня трезвого попал, -- засмеялся Илья.
       -- Верю, верю. А тебя часом не Ильей кличут?
       -- Ильей. Из Мурома я родом буду.
       -- Наслышан. Это ведь ты Горыныча искромсал?
       -- Я, -- не без самодовольства ответил богатырь. И добавил со зловещей усмешкой:
       -- Я как раз тогда НЕ трезвый был...
       -- А-а-а. А это еще что такое?
       Все вокруг внезапно подернулось дымкой. Краски потеряли яркость, очертания предметов "поплыли", теряя четкость. Илья, выхватив меч, долго всматривался в окружающую тьму, затем спрыгнул на землю.
       Точнее спрыгнул бы, если бы она там была...

Их поменяли местами

       Лежать было неприятно из-за твердости "ложа". Один глаз открыт, теперь второй. Взгляд "уперся" в небо кроваво красного цвета... КРАСНОГО? Куда-то исчезла вялость. Саша резко вскочил на ноги, огляделся. Теперь-то он понял, почему было так твердо лежать. От горизонта до горизонта тянулась бескрайняя поверхность бетонной пустыни. Почему бетонной? Ассоциация. Все вокруг серое и очень твердое. На вид поверхность казалась абсолютно гладкой, но, проведя по ней рукой, Саша почувствовал еле уловимую шероховатость. "Хорошо, что у меня резиновая подошва", -- подумал он и тут же, поскользнувшись, упал.
       Будучи большим любителем фантастических романов, Саша сразу понял, что произошло что-то необычное (хотя, наверное, это бы понял каждый). Как он сюда попал? Сразу возникло сотни объяснений, позаимствованных у любимых писателей-фантастов. Такие, например, как: "я попал в брешь между параллельными мирами" или "провалился в хронояму либо в прошлое, либо в будущее; судя по искусственности поверхности -- в будущее".
       Саша встал и еще раз оглядел окрестности в поисках нарушения однообразности пейзажа. Ничего. "А вдруг брешь еще не закрылась", -- подумал Саша. Он мысленно очертил круг трехметрового диаметра и осторожно, чтобы вновь не упасть, начал обходить его, постепенно смещаясь к центру. Опять ничего.
       "Ничего, -- подумал он, снова упав. -- Скоро меня дома хватятся... И что? А ничего"
       Саша со злости метнул в землю плазмобол. И тут его тоже ждало открытие. Вместо того, чтобы проделать в "бетоне" яму, шар отскочил от поверхности и, нарушая законы физики, полетел влево параллельно земле.
       "Хорошо, что не в меня", -- облегченно вздохнул Саша, представляя, что бы от него осталось при соприкосновении со "свернутой протоплазмой", как ее называл Николай Андреевич.
       Немного подумав, он решил, что сидеть на месте будет глупо. Поэтому Саша поднялся, рефлекторно отряхнулся, хотя поверхность была абсолютно чистой и запачкать не могла, и в точности последовал принципу "идти куда глаза глядят".
       Не успел пройти и десяти метров, как его внимание привлекли странные метаморфозы. Прямо перед ним "бетон" утратил былую твердость и, образовав три скрещенных желоба, затвердел. Получилась гигантская стрелка, указывающая куда-то влево.
       Делать было нечего. Очевидно, что и плазмобол полетел влево не случайно, но Саша не понял намека и теперь получил более точные инструкции, которым и последовал за неимением другой более обоснованной альтернативы поведения в данной ситуации.
       "Значит я кому-то понадобился", -- думал он, не зная, радоваться или, наоборот, огорчаться.
       А пустыня медленно двигалась навстречу, и не думая кончаться.

* * *

       -- Лепота-а-а, -- промолвил повеселевший Соловей, оглядывая пустыню. -- Вот бы дома такой порядок навести.
       Илья молча сплюнул, высказывая тем свое отношение к открывшемуся пейзажу. Попытался придумать объяснение. Все сводилось к одному -- "бес дурь нагоняет".
       "Чего делать будем", -- мысленно спросил он у коня.
       "Идти", -- пришел ответ, подтвержденный громким ржанием.
       "Куда?"
       "Не знаю, -- ответил конь, поворачиваясь на месте. -- Наверное, туда, куда показывают".
       Илья посмотрел в ту сторону, куда смотрел Богатырь и увидел прямо на земле большую стрелку. Хотел было вскочить в седло, но поскользнулся и упал под аккомпанемент смеха Соловья-разбойника. Илья медленно поднялся и красноречиво посмотрел на свистуна. Смех оборвался.
       Посоветовавшись с Богатырем, который пожаловался на разъезжающиеся копыта, Илья решил идти пешком.

* * *

       Саша не заметил момента смены пейзажа. Вот он еще хмуро шагает по пустыни, а в следующее мгновение его ноги уже выбивают облачка пыли из сухой глины. Подняв голову, ему открылась удивительная картина: зеленые луг, уходящий за холм вдалеке, делиться надвое извилистой лентой дороги. Обернувшись, Саша увидел, что он упирается в лесную стену. Лес был какой-то необычный. Скорее... сказочным, чем настоящим. Именно в таком лесу жили леший и Баба-Яга в воображении Сашиного детства.
       Подняв глаза к небу, Саша почувствовал, как екнуло, остановилось, а затем начало биться с удвоенной скоростью сердце. Засмотревшись, он не заметил, как над головой возникла и начала постепенно увеличиваться черная точка. Теперь же он наблюдал лишь то, как в полсотни метрах от него, вспарывая почву когтями, приземлился не кто иной, как Змей Горыныч. Только голов у него было не три, как принято, а пять.
       Саша стоял неподвижно, надеясь, что его не заметят. Но первые же слова, произнесенные одной из голов своим сожительницам, положили конец надеждам:
       -- Ребята, давайте не будем спешить. Сначала поделим его, а уж потом -- обедать.
       Последовало четыре кивка.
       -- Мне нижние лапки, -- произнесла крайняя левая голова.
       -- Не зас-с-служила, не зас-с-служила, -- хором зашипели на нее остальные четыре. Затем продолжила средняя:
       -- Кто нам сказал, что чует Муромского?
       -- Ну, не Илья, так этот, -- кивок в Сашину сторону. -- Все равно еда! Так что все равно я заслужил.
       -- Мы сюда летели зачем? -- вновь принялась поучать средняя, сама явно нацелившись на "лапки".
       -- Чтобы отомстить Муромскому за четыре отрубленных головы.
       -- Вот, вот. Чтобы отомстить Муромскому, а не хорошо поесть. Хотя одно другому не мешает. За пищей же можно было бы так далеко не летать, а заглянуть на минутку в ближайшее человеческое селение.
       Успев побороть первоначальный испуг и поняв к чему все идет, Саша, не теряя даром времени, начал "выращивать" плазмобол. "Жаль, что нас еще не учили Перемещению", -- промелькнула мысль огорчения. Когда диаметр светящегося шара достиг метра, одна из голов, оглянулась на него, неестественно выгибая шею. Пока она соображала, что происходит, шар вырос еще на сантиметров десять.
       Когда Саша изучал Магию Шара, "выращивание" плазмобола была единственной темой на лекции, по которой не было практического занятия. Теперь он понял почему.
       Увидев, что голова скоро сообразит в чем дело, Саша толкнул, что есть силы, плазмобол в сторону Змея. И только, когда шар пролетел половину пути, раздался отчаянный крик:
       -- Взлетаем, взлетаем!
       Саша, не дожидаясь развязки, повернулся и быстро, как только мог, побежал к спасительному лесу.
       Раздался душераздирающий вопль, и он оказался на земле, сбитый тепловой волной. Лишь краешком уходящего сознания почувствовал, что щека уперлась не в землю, а в асфальт.

* * *

       Очень болела голова, и саднило локоть. Саша медленно сел и открыл глаза. Его взгляд встретился с "холодным" взглядом "лысого".
       -- Разморозить тебя, что ли? -- усмехнулся Саша и, поднявшись на ноги, пошел домой.

* * *

       Илья мрачно оглядел новую местность. И вынужден был признать, что она мало чем отличается от предыдущей. Унылая серая равнина сменилась унылым каменным "лесом", состоящим из сотен каменных построек. Единственное, что его радовало, так это то, что появились люди. Правда, они были безвкусно одеты и передвигались на странных, но быстрых, "зверях". Илья попросил Богатыря попробовать пообщаться с ними, но получил в ответ лишь "Они не живые".
       Люди вели себя по разному: одни совсем не замечали всадника, бредущего вдоль дороги, другие, наоборот, стояли и удивленно глазели, третьи -- обходили стороной.
       -- Не нравится мне тут, -- пропищал Соловей, которого Илья развязал еще в пустыни, согласившись, что из беды (а то, что они попали в беду, он уже не сомневался) надо выбираться союзно.
       -- Мне тоже. Я и не думал, что что-то может не нравиться нам обоим, -- усмехнулся богатырь.
       Вдруг рядом остановился один из "зверей" и из него вышло шестеро. По интонации, с которыми кто-то в толпе произнес "ух ты, шестисотый мэрс!" и "пошли побыстрее отсюда", Илья понял, что этих шестерых бояться.
       -- Мужик, скока стоит твоя кобыла, чтобы было, в натуре, без базаров? -- спросил один. -- Нам тута надо одного кореша уважить.
       Соловей-разбойник удивленно воззрился на говорившего, и сказал, обращаясь к Илье:
       -- Как это может быть, чтобы на базаре не было натуры? И при чем здесь базар вообще?
       Сам богатырь, еще раз попробовав осмыслить вопрос, смог понять только одно словосочетание, не считая отдельных слов и предлогов, -- "твоя кобыла". КОБЫЛА?
       Все произошло очень быстро. Четверо крутых не успели моргнуть, как очутились на земле. Пятого, потянувшегося было рукой под пиджак, постигла та же участь. Только шестой успел достать пистолет, но тут же, получив копытом в спину, упал и затих.
       Илья, ставя за цель только проучить обидчиков своего верного скакуна, бил плашмя.
       -- Скоро очухаются, -- сказал он.
       -- Н-да, на вид богатыри, а на крепость -- слабаки, -- прокомментировал Соловей. -- Если бы у нас...
       Но его перебила все нарастающая трель-свист. И вот из-за угла одного из домов выскочили пять человек. Они были одеты во все синее. Голову каждого венчал чудной головной убор, заканчивающийся к верху большим кругом. Один держал в руках предмет, который и издавал этот неприятный звук, а остальные -- короткие черные палки.
       -- Можно мне? -- спросил Соловей. -- Он явно хочет со мной посоревноваться!
       -- В четверть силы, -- кивнул Илья.
       Разбойник сделал глубокий вдох.
       Тем временем странная пятерка, заметив лежащих вокруг машины людей, спрятала дубинки и вытащила пистолеты. Но только один из них успел снять свой пистолет с предохранителя. Остальные же не успели сделать и этого, с воплями взвившись в воздух. Они дружно перелетели через улицу, где их и встретила стена...

* * *

       -- Перестань ты! -- крикнул Илья, пытаясь заглушить Соловья.
       Разбойник открыл глаза и с воплем отпрыгнул. На него смотрели два огромных блюдца драконьих глаз.
       -- Похоже, здесь кто-то сделал мою работу, -- произнес богатырь и бросил голову обратно в огромную воронку.

* * *

       Докладывает Модератор Шестого Уровня:
       * хронобрешь заделана;
       * реальности скомпенсированы.
       Жду дальнейших приказаний...

14 декабря 1999 г.