Размышления о полете: Послание в антимир

Юлия Лункина

       Я, Иван Фортецкий, дитя Шайни и внук Гарри, обращаюсь к вам, жители далекой планеты Ио!
       Мне понятно ваше благородное стремление распространить свет вашей передовой во всех отношениях цивилизации на все народы Вселенной, пока не достигшие ваших высот альтруизма, духовного богатства и материального достатка. Но позвольте мне указать вам на ошибку, как мне кажется -- главную причину того, что пока ни на одной планете вам не удается выполнить вашу грандиозную задачу.
       По моему глубокому убеждению, счастье и просвещение не должны быть дарованы извне. Цивилизации, возникшие и развивающиеся в разных концах Вселенной, должны сами дорасти до понимания того, чему вы пытаетесь научить отдельных их представителей: того, что процветание живого разумного существа невозможно без доброго отношения к ближнему, и что его нельзя построить на страданиях себе подобных. Для вас это азбучные истины, вам посчастливилось уже родиться такими гуманными -- а для большинства народов мира то, что дается вам с рождения -- увы, не более чем идеал. Достижимый, но в далеком будущем: для кого-то обозримом, а для планеты Земля -- пока теряющемся в дали грядущих веков. Нам еще предстоит обратиться от сомнительных ценностей к истинным и залечить раны, нанесенные человечеством самому себе и окружающей природе, предстоит пройти все круги ада и, достигнув его дна, совершить восхождение к раю и построить его на Земле. Но до этого, повторяю, мы должны дой ти сами.
       Один из выдающихся земных писателей, Стефан Цвейг, изучил природу чувства сострадания и разделил его на два разных душевных движения: истинное сочувствие и нетерпение сердца. Первое встречается крайне редко и только у жертвенных натур. Второе же распространено чрезвычайно широко и зачастую подменяет собою истинное сочувствие. Нетерпение сердца -- это недозрелое сострадание. Видя мучения ближнего, сердобольная личность не в силах безучастно выносить их и готова любыми средствами их прекратить. Главное для нетерпеливых сердцем -- устранить страдания, даже не разбираясь в их причине. Для примера: лекарства-анальгетики просто снимают боль, но не лечат болезнь, которая эту боль вызвала. Простите за огульное критиканство, но, похоже, у вас, к сожалению, нетерпение сердца распространено в планетарных масштабах. И, как это ни прискорбно, я вынужден заявить вам, что оно пагубно отразилось на всей истории моей семьи.
       На Земле говорят: кто старое помянет -- тому глаз вон. Что ж, я готов и к этому, хотя прекрасно понимаю, что мне не грозит буквальное исполнение поговорки. Позвольте лишний раз напомнить вам, чем закончился ваш первый контакт с нашей планетой: самоубийством старого фермера Вилли. Если вы ни на минуту не забывали об этом -- тогда прошу простить за навязчивость. Вы правильно поняли, почему так случилось: вы пытались сделать Вилли проводником своего мировоззрения, не учитывая ни особенностей его психики, ни склада мышления среднестатистического канадца. Но из этого вы сделали неверный вывод: решили, что достаточно будет изменить тактику воздействия на людей. А ведь это был первый звоночек о том, что обречены на провал попытки железной рукой загнать человечество в счастье.
       Я допускаю, что может ошибаться один ученый, два, группа специалистов. Но чтоб целая планета!.. Однако я отвлекся.
       Мой дед, Гарри, пал следующей жертвой нетерпения ваших сердец. В соответствии с выводами, сделанными из опыта с Вилли, вы решили, что Гарри будет счастлив, если утвердится в своем стремлении ощутить себя лучше и выше окружающих. Вам самим была неприятна такая жизненная позиция, но вы развивали и подпитывали ее в Гарри. Результат: он лишился уважения своей любимой, потерял друзей и тоже, как и Вилли, решил предпочесть невыносимой жизни спасительную, по его мнению, тьму небытия. Хочу отдать вам должное: вы вовремя заметили это и сохранили ему жизнь, хотя мой дед и успел побывать на волосок от смерти и посидеть в заточении в клинике для душевнобольных. Но тут вы снова, спасибо большое, оказались на высоте, сумев признать свою ошибку и ускорив его выздоровление.
       Теперь вы сделали правильный вывод: вы слишком мало знаете землян, чтобы успешно помогать им. Но вместо того чтобы узнавать нашу жизнь и психологию путем кропотливого ежедневного наблюдения, вы снова выбираете быстрый путь: предлагаете Гарри явиться к вам для изучения и сотрудничества. Опять же, вы помните, к чему это привело вас -- к всепланетной информационной катастрофе. Пятьдесят земных лет ушло у вас на то, чтобы преодолеть ее последствия.
       А за это время в моей семье произошла вторая маленькая трагедия: моя мама, Шайни, родилась не такой, как обычные дети. Моя бабушка из-за этого лишилась здоровья. У меня могли бы быть дяди и тети, если бы не вы. Да и сам я был бы другим.
       Но, может быть, здесь я слишком строг к вам. Вы еще никогда до этого не сталкивались со способностью трубок эргоэфира перестраивать генетический код жителей других планет. Мама, Шайни, была первым случаем. Когда она попала к вам, вы должны были обратить на это внимание. Я знаю -- вы же мне и рассказывали -- что верные догадки звучали из уст ваших медиков, когда вы обследовали Шайни. Но нет, вы так и оставили их догадками, не стали сосредоточиваться на проверке правильности гипотез. Вместо этого вы бросились скорее превращать маму во всемогущую, вечно молодую, всезнающую! Она сожалела об ушедшей юности -- пожалуйста! Вы омолодили ее. Но судьбу не обманешь, и человек не может прожить больше, чем ему отмерено Свыше. Шайни страдала, что лишена счастья материнства, и -- оп! -- небольшая генетическая манипуляция, и вот он я...
       Я появился на свет ценой жизни своей родной матери, и своим рождением я перечеркнул многомесячный труд ваших же ученых по подготовке Шайни к роли мессии и спасительницы человечества. Вам никогда не доводилось слышать, что благими намерениями вымощена дорога в ад?.. Ах, да, вы же не верите в Бога -- и в ад, следовательно, тоже. Я и забыл.
       Я, конечно, не святой, в отличие от мамы, Шайни -- но и я многое могу простить... до тех пор, пока это касается только меня лично. Я не виню вас в том, что приемные родители -- мама, Эля, и папа, Юлий -- приняли внешние проявления моей связи с планетой Ио за симптомы душевной болезни. Вы никак не могли объяснить им, что я особенный ребенок, а я сам -- что мог я сам?.. Я был несмышленышем. Я не мог взять в толк, почему должен скрывать, что слышу вас, почему нельзя при посторонних говорить по-иотянски, если мне это казалось легче, чем осваивать русский и английский. Дети часто идут по пути наименьшего сопротивления.
       Не ваша вина, что детский психиатр поставила мне диагноз "шизофрения на стадии формирования собственного языка". Нет в том ничьей вины, а есть беда несовершенства земной психиатрии в целом и российской в частности. К счастью для меня -- хотя и к несчастью для страны -- деньги в наше время решают почти все, и приемным родителям удалось купить мне право лечиться на дому. Я не повторил судьбу деда и не угодил в клинику. Слава Богу!..
       Признаться, я иногда даже испытывал удовольствие, видя, как мои, так сказать, неземные познания шокировали окружающих. До сих пор улыбаюсь, вспоминая, как моя учительница астрономии сделалась похожей на рыбу, выброшенную на берег! По-рыбьи безмолвно хватать ртом воздух ее заставила моя пламенная речь о том, что Ио только в нашем мире -- одна из лун Юпитера, а в антимире эта планета совсем другая, там она сестра-близняшка Земли!.. А учителя физики вообще чуть инфаркт не хватил, когда я, мальчишка-подросток, строгим академичным языком принялся излагать ему теорию эргоэфира. Опять-таки к счастью для меня, все приглашенные учителя были предупреждены о том, что их ученик, мягко говоря, со странностями. В общем, худо-бедно, но образование я получил. То ли благодаря вашим стараниям, то ли вопреки -- трудно сказать.
       Я стал художником, как папа, Юлий, хотя маме, Эле, это не слишком нравится. Невозможно узнать, что сказала бы мама, Шайни, но мне почему-то кажется, что она одобрила бы мой выбор. Как мне рассказывали, она была романтичной натурой.
       Слово "натура" имеет и другие значения. Художники называют этим словом модель для будущей картины. Натурой, или моделью, может быть и пейзаж, и неодушевленный предмет, и живое существо. А девушек -- простите, молодых землянок женского пола -- которые позируют художнику обнаженными, называют натурщицами. Для того, чтобы отточить свое чувство прекрасного, глаз художника должен уметь уловить, а рука -- воспроизвести текучесть форм женского тела, во всем многообразии его типов: от хрупкости тростинки до брызжущей здоровьем пышности очертаний.
       Я много видел натурщиц, а с некоторыми даже спал -- простите, занимался любовью -- и все они проходили передо мной, не волнуя души. Я даже имен никогда не помнил: модель, и все. Чисто эстетически я любовался ими, а некоторые пробуждали во мне инстинкт плоти, и тогда я больше уже не мог их рисовать. Но одна девушка поразила меня в самое сердце, как только я ее увидел. Я задержал ее дольше других, рисовал и рисовал ее, пока она не упала от усталости... Я не воспользовался ее слабостью. Я был в чем-то даже задет: на всех моих рисунках была она -- и не она. С точки зрения холодных стандартов, ничего не было в ее лице и фигуре выдающегося. И каждая линия по отдельности удавалась мне -- но линии не складывались в целое. На бумаге не было того, что было в живой девушке.
       Я продолжал рисовать ее и спящую. И когда она проснулась, то весь пол мастерской покрывали разбросанные мной листы с попытками уловить ее красоту. В тот день поколебалась моя вера в себя -- зато родилась наша любовь.
       Всем лучшим, что есть во мне, я обязан этой девушке -- Тае. Она научила меня сомнениям, без которых невозможно истинное творчество. Она привела меня к вере в Бога, Живого и Истинного, Которому не нашлось почему-то места в вашей стройной картине мира. Тая исцелила и мою душу, сделала меня более человечным, чем иотянским, и я смог вернуться в нормальную жизнь. Одним из счастливейших для меня был день, когда мы с ней соединили наши судьбы перед Богом и людьми.
       Зачем я говорю вам все это? Затем, чтобы вы знали, каким прекрасным был наш хрупкий мирок, пока в него не ворвался отголосок вашего вмешательства в судьбу Земли.
       Сегодня родился мой ребенок. Бог миловал мою любимую, роды ее были легкими. Она закричала только один раз: когда увидела наше дитя. Я и сам еле устоял на ногах. У новорожденного фиолетовая кожа, по три пальца на ручках и ножках, на голове синие спиральные кудряшки и четыре изумрудные глаза... Узнаете?
       Маленький иотянин появился на свет под солнцем Земли. Скорее всего, он не жилец, а если и жилец -- то судьба его горчайшая. Вот этого я не могу вам простить. Не могу простить покрасневших от слез глаз моей Таиньки. Я не желаю больше иметь с вами дело. Предпринимайте что хотите, но я настаиваю, чтобы вы оборвали связь со мной. Пусть даже я ослепну и оглохну -- Тая будет моими глазами и ушами. А мой талант художника... сказать по правде, он немногого стоит. До великих мастеров прошлого мне далеко, как до Луны. Я бы без колебания отдал свой дар за счастье иметь нормальных детей.
       На прощание хочу дать вам совет. Не мните себя богами и подателями благ. Не пытайтесь ставить себя выше других народов. Ищите с ними контакт, но не ради вмешательства в их жизнь, а для равноправного сотрудничества. Для этого достаточно обычных электромагнитных волн. Да, дорога не будет легкой. Я не исключаю, что в ответ на ваше обращение к братьям по разуму могут прилететь смертоносные ракеты. Но я не боюсь за вас: вы сумеете остановить и обезвредить их раньше, чем они войдут в пределы вашей атмосферы. Ждите и надейтесь: рано или поздно во всех уголках Вселенной восторжествуют справедливость и разум, и настанет долгожданная Эра Встретившихся Рук!

       Если вы хотите выразить свое мнение по этому тексту, вы можете добавить свой отзыв на специальную страничку.
       Авторам всегда приятно получать ответную реакцию читателей на свои тексты. И не суть важно, восторженные ли это отзывы, либо критические замечания, главное, что текст не остался незамеченым среди других.