Каталог текстовКартотека авторов В начало

"Такая простая жизнь..."

Ольга Дидковская

а окошке два цветочка -
голубой да синенький,
Никто любви нашей не знает,
только я да миленький...", -

       поет белобрысая девчонка лет десяти. Поет самозабвенно, забыв обо всем, полностью отдавшись своей нелегкой послевоенной недетской работе - она сгребает сено на колхозном поле. Голосок тоненький, ломкий, несильный - но сколько жизни и веры в нем, звучащем надтреснуто, словно старинный колокольчик под потемневшей дугой.
       -- А что, у тебя уже и миленький есть? - спрашивает невидимый кто-то.
       И девчонка серьезно отвечает:
       -- Любить можно не только мужчину. Все хочет, чтобы его любили"...

       Это - героиня нашего рассказа. Пока она еще девчонка - хрупкая фигурка, тонкие косички. Но уже сейчас в ней чувствуется характер. Она - отнюдь не тихоня, зашибленная жизнью. Но и не бой-девка, которая смогла бы дать фору любому деревенскому сорванцу и в лазании по деревьям, и в знании крепкого русского словца. Нет, у нашей Ниночки - характер настоящей Русской Женщины. Она спокойна, но не робка, покладиста - но не тихоня, нетороплива - но упорна. Пожалуй, только такой Женщине суждено было пройти жизнь, от которой любая другая сбежала бы, куда глаза глядят. Этот путь, с другой стороны, выпадает многим. А называется он - "Такая простая жизнь"...

Десять лет спустя...

       Жила себе - поживала деревенская девчонка. Умела и корову доить, и рубаху сшить, и каравай испечь. Очень ей это пригодилось, когда в город попала, учиться. Терпеливо и упорно шла к желанной цели и добилась таки своего - стала фельдшером...
       Поплакала, попрощалась с подружками, загрузила городские подарки в потертый (еще отцовский!) вещь-мешок и поехала домой - по распределению приписывалось ей быть фельдшерицей в родном районном центре...

       Кое-как расположившись со своими пожитками, Ниночка огляделась по сторонам. Купе было забито до отказа. Военные, бабки с котомками, дядьки с рыболовной снастью. А в самом углу, около окна - два маленьких заморыша. Мальчик и девочка. Молча таращат на всех глаза, испуганно прижимаются друг к другу. Ниночка огляделась вокруг - нет ли кого из родных. Не похоже.
       Поезд тронулся. Дети судорожно всхлипнули и еще тесней прижались друг к другу, не обращая ни на кого внимания, словно их мир не соприкасался ни в коей мере со злым и жестоким - взрослым.
       -- Вы чьи? - Ниночка, наступая на ноги соседям, приблизилась, насколько могла, к подросткам.
       -- Сейчас - ничьи, - без интонации ответил мальчик. - Мамка была, да ушла...
       -- Куда?
       -- А под рельсы попала, - оживилась девочка, видя хоть какое-то внимание со стороны незнакомки.
       -- Под поезд...? - не решилась продолжить Ниночка, задохнувшись от ужаса.
       -- Ну да, - все так же безучастно ответил старший брат.
       -- И... куда же вы теперь? - Помолчав немного, спросила Ниночка.
       -- А, куда поезд отвезет. Все равно никого нету...

       Через полчаса наша героиня, как наседка цыплят, охраняла покой спящих, наевшихся до отвала городскими гостинцами, чумазых найденышей. Оберегала их и тихонько напевала под стук колес, глядя решительным взором куда-то вдаль:

"На окошке два цветочка -
голубой да синенький,
Никто любви нашей не знает,
только я да миленький..."

Двадцать лет спустя...

       У Нины Ивановны - праздник, знаменательный день - Галочка, одна из найденышей в поезде, должна родить. Внука, внучку - неважно. Неважно и то, что Галочка - не родная. Галочка и Митя - самые близкие люди для Нины Ивановны, особенно после того, как умерли ее родители. Галчонок и Митяня - два птенчика, когда-то подобранные в лихое время, стали сейчас для названной мамы истинной надеждой и опорой.
       Галочка вышла замуж (хороший парень, свой, райцентровский), и теперь зять меряет огромными шагами небольшую комнатку в частном доме Нины Ивановны.
       -- Ох, боюсь я, теть Нин! А вдруг - чего... - постанывает Миша, ломя третью спичку о коробок.
       -- Чего ты, соколик? - Нина Ивановна дошила очередную пеленку, воткнула иголку в катушку ниток. - Не бойся, принесет тебе моя Галюша сына-богатыря. Будешь ей ввек благодарен...
       Не суждено было сбыться словам Нины Ивановны. Умерла ее Галюша при родах, правда, мальчик-сын здоровеньким родился. Миша-зять запил, а потом и вовсе уехал ("Не могу я здесь, Галина и в воздухе мерещится...").
       Осталась Нина Ивановна с Колюшкой - младенцем. Вот так - днем на работе в больнице, вечером - Колюшка-свет в окошке. Сядет ночью, укачивает мальчика, слезы вытирает украдкой и тихонько поет:

"На окошке два цветочка -
голубой да синенький,
Никто любви нашей не знает,
только я да миленький..."

Тридцать лет спустя...

       Радость какая у Нины Ивановны! Миша - бывший зять, отец Коленьки, едет с новой молодой женой и маленькой дочуркой в гости. Колюшка держится солидно - взрослый уже, десять годов минуло: с отцом поздоровался за руку, сделал козу сводной сестренке, раскланялся с будущей мачехой. За столом - только свои: Нина Ивановна, приехавшие гости, Коленька и Митя, теперь уже Дмитрий Федорович, солидный отец семейства и ответственный работник. Такой, у которого проблем быть не может и не должно. Но который, однако, почитает названную мать как родную. Вот и сейчас приехал на "Волге", вкуснотищи разной привез. Не потому, что Мишу любит, а оттого, что мать уважить хочет. И теперь, когда Нина Ивановна просит дать бывшему зятю на машине покататься - не откажет. ("Господи, только в кино такие видела!", - восторгается новая Мишина жена. "Ерунда такую водить. Трактор в сто раз тяжельше", - не уступает муж ).
       -- Дай уж им прокатиться, а, Митенька, - затронула сына за плечо, шепнула просительно.
       Разрешил Митя. Сам взялся показать, что да как. Мишу за руль посадил и наказал за околицу не выезжать... Как чувствовал...
       Через двадцать минут прибежали мальчишки, вечные вездесущие пострелы, рассказали - "Волга" с обрыва в реку грохнулась, да так неудачно, прямо в песчаную косу.
       -- Ох уж и бабахнуло! - восхищенно сверкая глазами, взахлеб рассказывали они.
       А Нина Ивановна, остолбенело прижав к груди малышку, шептала:
       -- Найдите Колюшку. Колюшку скорей...

       А потом, ночью, почернев от горя, баюкала двух сироток прерывистым голосом:

"На окошке два цветочка -
голубой да синенький,
Никто любви нашей не знает,
только я да миленький..."

Сорок лет спустя...

       У Нины Ивановны - очередная радость: приезжает Коля! Живет он сейчас в Германии, играет в хоккей - говорят, неплохо играет, лучший нападающий! (здесь у Нины Ивановны гордо лучатся глаза и румянятся щеки). Уехал туда год назад с Аленой - молодой женой. И вот сейчас - приезжает в отпуск.
       Стоит принаряженная Нина Ивановна на перроне, крепко держит за руку Колину сестренку - этакую куклу Катеньку с гордой осанкой и прической юной гимнастки.
       Подходит поезд. Вот и Коля! В одной руке - спортивная сумка, на другой - маленький шевелящийся сверток.
       -- А где Алена? - вопрос не успевает сорваться с уст Нины Ивановны.
       -- Ма, потом все объясню... А это - ее сын, - Коля протягивает Нине Ивановне малютку. Это мальчик - славный, глазастый, губастый - негритенок...
       Вечером хмельной Коля рассказал отнюдь не редкую в спортивной жизни историю: скучно стало молодой жене за границей, муж - в разъездах, времени свободного много. Нашла Алена себе друга - американского баскетболиста. Забеременела, да по глупости (молодая еще, 18 лет!) и родила. А увидев ребенка (черного!), хотела оставить его.
       -- Но я не дал, - неловко стукнул по столу Коля. - Ее выгнал, а его забрал!.. Дите-то в чем виновато... - пьяно всхлипнул он и повалился на диван - с непривычки опьянел...
       А Нина Ивановна умильно глядела на негритенка, поправляла черные жесткие волосики, гладила по нежной щеке и ласково напевала:

"На окошке два цветочка -
голубой да синенький,
Никто любви нашей не знает,
только я да миленький..."

Пятьдесят лет спустя...

       Сегодня у Нины Ивановны - праздник, юбилей: шестьдесят лет! Собрались все родственники, которые формально и родственниками-то не являлись. Но это формально, а по сути...
       Все были здесь - и бравый, но немного погрузневший Митя с семьей; и Коленька, ставший тренером местной команды, так и не женившийся; и Катюша с очередным ухажером ("не зря красавица, крутит парнями, как хочет", - то ли с укоризной, то ли с гордостью говаривала Нина Ивановна); и черненький Альбертик, Алик, свет очей Нины Ивановны. Все они тут - на фотографии. Дружная, большая, крепкая семья. А больше всех счастлива - конечно, она, Нина Ивановна, стержень и опора таких разных, но родных людей...

       ...А назавтра она умирала. Тихо. Нешумно, как жила всю свою жизнь. В маленькой комнатке за врачебным кабинетом собралась вся медицинская братия. Врач, держа руку на пульсе, обреченно качал головой. Дыхание почти не было слышно, худые отработавшие руки замерли где-то в области сердца. Нина Ивановна умирала...
       -- Сергей Ильич! - вбежала в комнатку медсестра. - Сергей Ильич!
       Врач гневно оборвал ее взглядом и, осторожно поднявшись с кушетки, вышел в кабинет.
       -- Назарова исчезла! - голос сестры дрожал.
       -- Как исчезла? - встрепенулся врач.
       -- Вот так. Ни вещей, ни ее самой. Никто не знает, где она, со вчерашнего вечера.
       -- Вот стерва! - Сергей Ильич в отчаянии схватился за голову. - Оставила все-таки!
       -- Оставила! - испуганно протянула сестра, как будто была сама в чем-то виновата...
       -- Что ж, готовь на ребенка документы в детдом... - начал было врач.
       Дверь со скрипом распахнулась. На пороге, держась за косяк, стояла Нина Ивановна. Щурясь от яркого солнца, светившего в окно, слабым голосом, но требовательно спросила:
       -- Это Светка-то убежала?
       Пораженный Сергей Ильич оторопело смотрел на слабую, но с глазами, светившимися откуда-то взявшейся жизненной энергией, женщину, только что побывавшую на пороге смерти.
       -- Себе сиротку возьму. И не спорьте...

       А ночью, в очередной раз пропеленав симпатичную белокурую девчушку, запела ей свою колыбельную:

"На окошке два цветочка -
голубой да синенький,
Никто любви нашей не знает,
только я да миленький..."

Отзывы читателей
       Читаю и плачу, нет я далеко не сентиментальная дура, просто за живое задело...
Cтася,
10 августа 2001 г.

Добавить свой отзыв Просмотреть все отзывы >>
Письмо web-мастеруАвторские права Наверх страницыОтправить ссылку другу
Hosted by uCoz