Дорога Великой Тоски / Изабелла Джен

В холоде сквозняков жду твоего тепла,
В сумерках пустоты руки ищу твои,
В проволоке мыслей вертится голова,
И не светла она, в ней о тебе бои.

Безжалостно смята постель в верности вечной тоске,
В скомканных простынях в ней засыпали не те.
Призрачно к потолку вьется дым сигарет.
Снова, как и вчера, нет тебя рядом... Нет...

       Однажды я понял, что с меня хватит. Хватит постоянных сомнений, боязни утраты. Хватит мириться с тем, что не устраивает. Да, это больно -- понимал я, -- но так надо. Это самое верное решение. Сначала будет больно, но потом я отыщу, наконец, то существо, которое может дать мне все. Пусть поиски будут долгими, но обладать синицей в вечных надеждах на журавля уже начинало становиться утомительным. Слишком долго я терпел то, что совсем не надо было терпеть, говорил я сам себе, пора раз и навсегда закончить с этой ненужной привязанностью.
       Поднимаясь на гребне волны своей решимости, я достал мобильник и набрал знакомый до боли номер. Непродолжительные гудки и родной голос, который не знал еще предстоящих слов, и оттого веселый.
       -- Привет.
       Она узнала меня и обрадовалась. Ее радость полоснула по сердцу. Это был первый удар. Я поморщился, переждал две секунды, чтобы собраться с силами, и произнес:
       -- В общем, я звоню тебе, чтобы сказать...
       Где моя решимость, заставившая меня на такой отчаянный шаг -- позвонить по телефону? Именно позвонить и сказать, а не написать все спокойно в письме. Теперь я уже почти жалел, ощущая на себе тяжесть ее ожидающего молчания, но отступать было некуда. Я говорил.
       -- ...Нам было очень хорошо вместе. Но, я думаю, что лучшие времена прошли. Нам нужно расстаться.
       "Сказал!" -- тихо крикнул голос былой решимости. И тут тяжелая волна прокатилась у меня по всему телу, концентрируясь в области центра груди и солнечного сплетения. Я ждал, я слушал... я сам был потрясен сказанным...
       Она отозвалась не сразу.
       -- Ч...то?..
       Молчание пустыни. Словно стук сердца прекратился. Приступ второй волны лишил меня четверти сил. Я напряженно вслушивался в дыхание моей любви, еле слышное из телефонной трубки, и увидел слезы. Я не мог видеть лица существа на другом конце провода, а видел, как оно плачет. Большие, крупные капли горя блестели звездными сапфирами, ловя на себе отражение разочарования и падая в липкую пустоту безысходности...
       -- Извини, -- выдавилось у меня. -- Прости меня за все... -- голос мой дрогнул. -- Прощай...
       Я отбросил от себя трубку, словно это был кусок раскаленного металла. Она в самом деле будто обожгла меня -- все лицо горело. В груди противно ныло. Я вспомнил слезы, и это лишило меня еще трети сил. Это временно, говорил я себе, это пройдет. Сначала всегда больно. Это нужно перетерпеть.
       Стремительно, как вспышка молнии, запищал кусок раскаленного металла в двух метрах от меня. Я вздрогнул.
       -- Дзи-и-инь!
       Это она. Она не поверила услышанному. Она хочет убедиться. Она хочет узнать, почему.
       -- Дзи-и-инь!
       Я не должен брать трубку. Что я скажу ей? Самое главное уже сказано. Она сама видела, что наши отношения застыли на одной точке и дальше продвигаться они не хотят, потому что...
       -- Дзи-и-инь!
       ...потому что никто из нас не хотел меняться. Мы разные, мы такие разные, что до сих пор не могу понять, какая сила держала нас так долго вместе.
       -- Дзи-и-инь!
       Все в прошлом... Ее глаза смотрели в мои, перескакивая с одного глаза на другой, в них светилась любовь. Глаза тоже в прошлом. Меня ждут другие глаза. Много глаз.
       -- Дзи-и-инь!
       Как же ты долго мучаешь меня, девочка. Ну брось трубку, ты ведь знаешь, что я все равно не отвечу.
       -- Дзи-и-инь!
       Совсем недавно ты еще была в моих объятиях, и я ощущал твой запах, не сравнимый ни с чем на свете, я целовал твою нежную кожу, я прижимал к себе твои хрупкие плечи...
       -- Дзи-и-инь!
       ...А потом наши тела соединялись, и я терял голову от страсти и чувственности. Мне хотелось прижать тебя сильно-сильно к себе и никогда уже не отпускать... никогда...
       -- Дзи-и-инь!
       Господи, да когда же этот дурацкий телефон заткнется?!
       -- Дзи-и-инь!
       О неет!..
       Я не мог больше этого переносить. Вместо того, чтобы выключить телефон, я не нашел ничего более умного, как зажать уши ладонями. Едва я это сделал, как он вдруг резко замолчал. Я медленно открыл глаза, разжал уши и отдышался.
       Почему вспоминается только хорошее? Почему совсем не идет в голову то, что привело меня к решению о разрыве, почему не всплывает плохое, почему оно такое тусклое и размытое на фоне желтой тягучей боли радужных воспоминаний о счастливых мгновениях?
       Жутко хотелось курить. Дрожащими руками вытряхнул из пачки сигарету, с трудом нашел зажигалку, вдохнул дым полными легкими. В груди алел огонь. Я представил себя с другой женщиной, с той Единственной, которая воплотит для меня все. Легче почему-то не становилось. Самое поганое, что на месте нечеткого лица воображаемой женщины отчетливо выделялась такая знакомая улыбка. И глаза... Ее родные глаза...
       Я смял недокуренную сигарету в пепельнице и кинулся в ванную. Воды! Холодной! Я сунул голову под кран и вздрогнул от неожиданности холода. Ледяные капли стекали по щекам и по носу, заливали глаза, пытались проникнуть в рот. Я позволил воде течь, куда ей хотелось, и, наконец почувствовав прилив облегчения, закрыл воду и приложил к пылающему лицу полотенце. Медленно я приходил в себя. В те секунды, в которые мой мозг позволил себе не вспоминать ее. Потом это снова началось. Новая волна выразилась ощущением непоправимого, и я понял, что сил у меня почти не осталось.
       Я знал, что мне сейчас нужно уехать. Потому что -- был на 99% уверен -- она приедет сюда. Куда ехать, я не знал. Но это было все равно.
       Быстро накинув на себя рубашку, куртку и всунув ноги в ботинки, я схватил связку ключей и почти опрометью бросился из квартиры. Моя машина ждала внизу. Только сейчас я осознал, что так и выбежал с мокрой головой -- ветер пронзил меня насквозь миллионом иголочек холода. Я спрятался от него в машине и рванул в неизвестность.
       ...Я сидел в каком-то клубе (не помню названия) и пил текилу, несмотря на то, что за рулем. А глаза моей девушки, ее огромные голубые глаза отражались в опьяняющей жидкости. Я никак не мог отделаться от наваждения, оно преследовало меня всю дорогу, оно не отпускало ни на мгновение и сейчас. Оставалось лишь подчиниться сосущей депрессии и грусти, безрезультатно успокаивая себя мыслями о правильности принятого решения.
       ...Разноцветные блики скакали по стенам и потолку, тела танцующих под попсовую музыку сливались в тошнотворную кашу. Все вокруг мелькало и кружилось, пело и прыгало, хаотично перемещалось, забиралось в меня и продолжало свой отвратительный танец там, внутри. А я сидел за стойкой бара, почти раздавлен, и плавал в навязчивых воспоминаниях.
       ...Вот я слышу ее звонкий смех, она бросается мне на шею и целует все лицо. Вокруг нас высокие исполины-сосны и белый-белый песок. Вдали шумит море. И я знаю, чему она радуется: она радуется морю, она радуется мне, она радуется моим объятиям и поцелуям, она радуется моей любви, она радуется нашему разделенному счастью. И ничего больше не надо, все есть. Как, неужели мне когда-то казалось, что чего-то недостает?..
       Снова и снова всплывали разные воспоминания общепережитого из закоулков мозга, превращаясь в маленькие мерцающие звездочки, гаснущие в темноте памяти, чтобы вспыхнуть с новой силой. Буря у меня в голове никак не хотела успокаиваться. Я просидел в клубе несколько часов, прежде чем решился, наконец, вернуться.
       ...Было уже почти 3 ночи. Я тихо открыл дверь и зашел в квартиру, не включая свет. Мне казалось, что моя девочка спит в нашей кровати. Она же не могла уехать, не дождавшись меня! Я уже не мог рассуждать разумно. Сознание, накачанное алкоголем, уже отказывалось принимать действительность такой, какая она есть. А я уже не отдавал себе отчет в том, что хочу, чтобы в кровати оказалась она. Я уже почти не помнил, что сказал такие жестокие слова сегодня вечером по телефону. Я заглянул в спальню. Она была пуста. И лишь скомканное одеяло свидетельствовало о вчерашней полубессонной от изматывающих раздумий ночи. Ее нет. Она не приехала. Она вообще не приезжала!
       Кухня. Кофе. Сигаретный дым. Изнутри накатился очередной приступ. Меня душили сомнения. Еще вчера вечером я был непоколебимо уверен в том, что все ведет к расставанию и вопрос стоит только во времени, я был удовлетворен логичностью принятого решения и ничуть не сомневался, что нужно поступать так и никак иначе. Сейчас начался новый вид пытки под названием "Зачем я это сделал?", варьирующийся непоправимым "Что я натворил?!" Позвонить, попросить прощения, вернуть ее? А дальше что? Через какое время мне опять захочется уйти? А может, вообще не уходить? Может, быть вместе вечно, до самой смерти?.. Но реально ли это? Какой кошмар, как же я запутался...
       Спать идти я не хотел, хотя чувствовал смертельную усталость. Я знал, что в кровати меня ждет Великая Тоска, похлеще тех приступов, которые били меня сегодня, всех вместе взятых.
       ...Продержался я до шести утра. В конце концов, решив, что упаду от усталости и засну, едва коснусь подушки, я разделся и плюхнулся на кровать. Но спасительный сон не приходил. В полуобморочном состоянии я метался во влажных от моего пота простынях, искал рядом ее тело и не находил, и, не находя, вгрызался в подушку, ужасаясь вечности, что растянется одиночеством, что снова и снова я буду искать ее тело рядом с собой на кровати, что, натыкаясь на тело другой женщины, буду на миг забываться, прижимая его к себе во сне, думая, что это она, моя любимая, которой я позвонил и сказал, что мы птицы разного неба, и вздрагивать от чудовищного осознавания наутро, когда жестокая правда обнажится в створках реальности, и кидаться в пучину обыденных дел, круговорот суетных проблем, в бесконечные поиски Единственной, когда хронической болью будет отзываться воспоминание о потерянной Единственной, и метаться в агонии неудовлетворения, и опять домысливать себе, что бы было, если бы н е, и день за днем, месяц за месяцем, год за годом прятаться от самого себя, чтобы опять вернуться в пустую квартиру, в холодную постель и снова и снова искать рядом ее тело, искать и не находить, искать и не находить и отгонять от себя надвигающуюся лавину такого неумолимого слова "одиночество"...

Мобилки, клубы и так далее... Короче, текст был про нового русского, да? Но почему героем любовной прозы должен быть богач? Ладно, сам когда-нибудь таким буду. Мне понравилось, что главный герой полон противоречий, он похож на меня. Люблю противоречия в героях. Тем более что сам побывал в описанной ситуации, разве что мы с девушкой бывшей друзьями остались. Так что ощущения знакомые. Изабелла Джен, больше сердитости, меньше шаблонов! Чтиво будет просто супер!